А зачем доказывать-то? ))) Это итак все знают!
Немножко волшебства в него добавляем и мы ) Как-то повелось у нас с соседями украшать тропинку к озеру. Сначала она была обозначена просто белыми тряпочками, но постепенно мы заменяли их на ловцы снов. Время шло, тропинка растопталась и пропала необходимость её обозначать, но ловцы остались. Как и привычка оставлять в лесу всякие красивые штуки )))
Но кто-то оставил волшебную штуку внутри Ангела. Невдалеке от тропинки стоит завораживающая лесная скульптура, которую мы прозвали «Упавший ангел». Раньше он не так обращал на себя внимание, как теперь. Во второй половине дня, ближе к закату, когда на ангела попадают солнечные лучи у него начинает светится сердце…
Кто дал ангелу сердце я не знаю. Соседи тоже не признаются, значит кто-то из гостей ))) Ну или голубое стёклышко в форме месяца оказалось там по волшебству. А почему бы и да? 😉
На всякий случай, я быстренько придумала вот такую легенду:
«Ранней — ранней весной — настолько ранней, что, натянув по самые уши тонкий белый плед, земля ещё нежилась в предутренней дрёме, такой ранней, что стылое солнце и не мечтало о лете — над лесом пролетал ангел.
Ангел летел домой. Крылья сводило от стеклянной мартовской свежести, а где-то за горизонтом дом дышал теплом и обещал кружку с липовым чая. Ангел предвкушал, как обнимет её озябшими ладонями и жадно впитает июльский ароматный жар. До последней капли… До последней крошки… До последней мысли отступающей зимы…
Вдруг под ним, в самом омуте леса, блеснул синий огонёк. Блеснул слабым-слабым теплом. Таким слабым, что оно оказалось не способным выдернуть землю из сладкой неги, таким слабым, что солнце не поверило в него.
Но в него поверил Ангел. Он спустился в глубь леса и увидел перед собой маленькое чудо. Из проплешины пухового пледа смотрел на него цветок перелески. Цветок цвета неба и цвета мыслей Ангела.
Зима отступала медленно, и ни земля, ни солнце её не торопили, а сил цветка хватало лишь на то, чтоб слегка раздвинуть нити снежно-белого покрывала. Земля засопела во сне и с пледа поднялось облачко колючей морозной пыли, присыпавшей проплешину. Солнце зябко передёрнулось и накинуло на плечи шерстяную тучу. Ангел вздохнул и склонился над цветком.
Он раскинул усталые замёрзшие крылья, прикрыв ими синий огонёк. И, чтобы тот только не погас, отдал ему всё своё тепло. До последней капли… До последней крошки… До последней мысли о небе цвета перелески…
Шла весна. Март согрел солнце, апрель согрел землю. Вокруг ангела выросли цветы — много тёплых синих огоньков. Но они не смогли согреть его одеревеневшие крылья, чтобы те расправились и понесли Ангела домой.
Весна вприпрыжку пронеслась по лесу, сдув с синих цветов лепестки и, дразня отступившую зиму, набросила на землю белый ажурный плед кислицы. Ангел стоял среди снежных цветов, а в его груди под лучами озорного, почти летнего уже, солнца горело синее сердце. Согретый цветок пророс в Ангела. До последней капли… До последней крошки… До последней мысли, провожающей зиму…
Ангел больше не мечтает о доме. Его крылья расплавились под солнцем и вросли в землю, а мысли стали мыслями леса. Зачем мечтать о том, что имеешь? Ангел пророс в лес. До последней капли… До последней крошки… До последней мысли цвета неба и перелески…»
А вообще с недавнего времени Дух Леса представляется мне огромным пушистым котом. Таким, как на моей любимой картине Александра Янссона.
По вечерам, когда в низину стекает туман, он мягко и бесшумно выходит из леса и делает сладенькие потягушки. А кто ещё мог оставить на поле рядом с лесом такие следы?! 🙂 😉
Если встать на опушке леса и внимательно прислушаться, можно различить среди бесконечного птичьего звона тихое басовитое мурлыканье.
Честное слово!
Честное Мюнхгаузенское!!!! 🙂